Наконец, спустя часы или минуты, она услышала чьи-то крики, злой итальянский голос, раздающийся в ночи. Джейс приподнялся, в его взгляде читалась лень и сожаление.
— Нам лучше уйти.
Клэри изумленно взглянула на него.
— Почему?
— Потому что это парень, у которого мы украли лодку. — Джейс встал, одергивая свою футболку. — И он собирается вызвать полицию.
Глава 11. Приписывать все Грехи
Магнус говорил, что при вызове Азазеля не стоит использовать электричество, посему мансарда освещалась одними свечами. Свечи горели по кругу в центре комнаты, все разного размера и яркости, хотя светились одинаковым бело-голубым пламенем. Внутри круга Магнусом была нарисована пентаграмма, для выжигания рисунка из перекрывающих друг друга треугольников в полу он использовал посох из рябины. Промежуточные места в пентаграмме были покрыты символами, которых Саймон не видел никогда прежде: не совсем буквы и не совсем руны, они вносили холодное ощущение угрозы, несмотря на жар, исходивший от свечей. За окном стояла тьма, которая бывает при приближении зимы с ранними закатами.
Изабель, Алек, Саймон, и, наконец, Магнус, который громко распевал строки из Запрещенных Обрядов, — каждый стоял на своем месте по кругу. Голос Магнуса повышался и затихал, латынь звучала словно молитва, но эти слова звучали перевернуто и зловеще… Пламя поднималось выше и символы на полу начали гореть черным.
Председатель Мяу, наблюдавший из угла комнаты, зашипел и скрылся в тени.
Бело-голубое пламя свечей поднялось, и теперь Саймон с трудом мог увидеть Магнуса сквозь огонь. В комнате становилось жарче, маг пел быстрее, его черные волосы начали завиваться от влажного жара, пот мерцал на его скулах.
«Quod tumeraris: per Jehovam, Gehennam, et consecratam aquam quam nunc spargo, signumque crucis quod nunc facio, et per vota nostra, ipse nunc surgat nobis dicatus Azazel!»
Вспышка пламени в центре пентаграммы и широкая черная волна дыма поднималась, медленно рассеиваясь по комнате, заставляя всех кроме Саймона чихать и кашлять. Она закручивалась подобно водовороту, постепенно сливаясь в человеческую фигуру в центре пентаграммы.
Саймон моргнул.
Он не был уверен в своих ожиданиях, но такого он явно не ожидал. Высокий мужчина с темно-рыжими волосами, ни старый, ни молодой — нестареющее лицо, бесчеловечное и холодное. Широкоплечий, одетый в хорошо скроенный черный костюм и блестящие черные туфли. Вокруг каждого запястья имелась темно-красная борозда, следы своеобразного связывания, веревкой или металлом, которые бывают, когда ты связан многие годы. В его глазах прыгало красное пламя.
Он заговорил.
— Кто вызвал Азазеля? — звук его голоса напоминал скрежет металла о металл.
— Я. — Магнус решительно захлопнул книгу, которую держал. — Магнус Бейн.
Азазель медленно повернул голову к Магнусу. Его голова казалось, поворачиваясь неестественно на шее, словно голова змеи.
— Маг, — сказал он. — Я знаю кто ты.
Магнус приподнял брови.
— Знаешь?
— Вызывающий. Связующий. Уничтоживший демона Марбаса. Сын…
— Теперь, — быстро сказал Магнус, — нет необходимости во все это углубляться.
— Но так и есть.
Азазель говорил обоснованно, даже удивленно
— Если вам требуется помощь ада, то почему ты не вызываешь своего отца? — Алек посмотрел на Магнуса с открытым ртом. Саймон сочувствовал ему.
Ни один из них не предполагал что Магнус знает кто был его отцом, кроме того что это был демон, обманувший его мать, верившую что это ее муж. Алек точно знал не более остальных об этом, от чего, как предполагал Саймон, он не был особенно счастлив.
— Я со своим отцом не в лучших отношениях, — сказал Магнус. — Я бы предпочел не вмешивать его.
Азазель поднял руки.
— Как скажешь, Повелитель. Ты сдерживаешь меня при помощи печати. Что ты потребуешь?
Магнус ничего не сказал, но было четко ясно по выражению лица Азазеля, что маг общается с ним безмолвно, мысленно. Огни взметались и танцевали в глазах демона, словно нетерпеливый ребенок, слушающий сказку.
— Умная Лилит, — сказал наконец демон. — Воскресить мальчика из мертвых и обезопасить его жизнь, привязав его к кому-то, кого ты не сможешь убить. Она всегда лучше управляла человеческими эмоциями, чем все мы. Возможно, потому что была ближе к человеку однажды.
— Существует способ? — Голос Магнуса звучал нетерпеливо, — разрушить связь между ними?
Азазель покачал головой.
— Нет, без того чтобы убить их обоих.
— Тогда есть ли способ ранить Себастьяна не причиняя боли Джейсу? — это была Изабель, нетерпеливо; Магнус бросил на нее подавляющий взгляд.
— Не оружием, которое я могу создать или иметь в моем распоряжении, — сказал Азазель. — Я могу обработать только оружие демонического союза. Вспышка с руки ангела, возможно, смогла бы сжечь злое в сыне Валентина и возможно разрушить их связь или сделать ее более доброжелательной по натуре. Если бы я мог выдвинуть предложение…
— Ох, — сказал Магнус, сузив свои кошачьи глаза, — давай уже.
— Я могу подумать о простом решении, которое разделит мальчиков, сохранив жизнь вашему и нейтрализовать опасность от другого. И я попрошу совсем немного взамен.
— Ты мой слуга, — сказал Магнус. — Если ты пожелаешь покинуть эту пентаграмму, ты будешь делать то, что я скажу, и не будешь просить услуги взамен.
Азазель зашипел, и пламя закрутилось с его губ.
— Если я не связан здесь, тогда я связан там. Это небольшая разница для меня.
— За это Ад, и я не из него, — сказал Магнус, с видом человека, цитирующего пословицу. Азазель показал металлическую улыбку.
— Ты не можешь собой гордиться как старый Фауст, маг, но ты нетерпелив. Я уверен, что мое желание оставаться в этой пентаграмме переживет ваше желание наблюдать за мной внутри ее.
— О, я не знаю, — сказал Магнус. — Я всегда был довольно смел, там, где затронуто декорирование, и твое наличие здесь внесет некую изюминку в эту комнату.
— Магнус, — сказал Алек, не особо взволнованный идеей наличия бессмертного демона в лофте своего парня.
— Ревнуешь, маленький сумеречный охотник? — усмехнулся Алеку Азазель.
— Твой маг не моего типа и к тому же, я едва хотел бы возмутить его…
— Достаточно, — сказал Магнус.
— Скажи нам какую «маленькую» вещь ты хочешь взамен.
Азазель потер виски руками — тяжелыми руками рабочего, цвета крови, с черными ногтями.
— Одно счастливое воспоминание, — сказал он. — От каждого из вас. Что-то что будет развлекать меня, пока я прикован как Прометей к его скале.
